Несомненно, что удивление, сконцентрированное в слове «вот», отчасти вызвано плачем неверия, прозвучавшим в предыдущем стихе. Сион сказал: «Оставил меня Господь, и Бог мой забыл меня!» Как явно изумлен божественный разум от такого нечестивого неверия! Что может быть более поразительным, чем безосновательные сомнения и страхи возлюбленного Богом народа? Упрек Господа, полный любви, должен заставить покраснеть нас; Он восклицает: «Как Я могу забыть тебя, если Я начертал тебя на дланях Моих? Как смеешь ты сомневаться в Моей вечной памяти, если напоминание о тебе — на самой Моей плоти?» О неверие, какое же ты странное диво! Мы не знаем, чему больше удивляться: верности Бога или неверию народа Его. Он тысячи раз сдерживает Свои обещания, и однако каждое последующее испытание заставляет нас сомневаться в Нем. Он никогда не оскудевает; Он никогда не оказывается пересохшим колодцем; Он никогда не бывает заходящим солнцем, падающим метеоритом или исчезающим паром; и однако нас так непрестанно терзают беспокойства, мучают подозрения, тревожат страхи, как будто наш Бог — это мираж в пустыне. «Вот» — это слово, призванное пробудить восхищение. И воистину, здесь есть чему изумляться. Небо и земля подлинно могут прийти в изумление, видя, что бунтовщики обрели настолько великую близость к сердцу безграничной любви, что даже записаны на дланях Его. «Я начертал тебя». Не сказано: «твое имя». Имя — начертано, но это еще не все: «Я начертал тебя». Взгляни, какая в этом полнота! Я начертал твою личность, твой облик, твое состояние, твои обстоятельства, твои грехи, твои искушения, твои слабости, твои нужды, твои дела; Я начертал тебя, все о тебе, все, что касается тебя; Я всего тебя занес туда. Станешь ли снова когда-нибудь говорить, что Бог твой оставил тебя, если Он начертал тебя на Своих собственных дланях?