Видение, о котором рассказывает эта глава, описывает состояние Израиля во дни Захарии; но будучи истолковано применительно к нам, оно описывает Церковь Божию такой, какой мы находим ее в мире сейчас. Церковь сравнивается с миртовой рощей, пышно разросшейся в долине. Она сокрыта, незаметна, обособленна; не стяжает почестей и не притягивает внимания праздных наблюдателей. Как и Глава ее, Церковь имеет славу, но она укрыта от плотских глаз, ибо не пришло еще ее время выйти во всем своем великолепии. Образ спокойной безопасности также применим к нам; ибо миртовая роща тиха и спокойна в долине, в то время как буря проносится над вершинами гор. Ураганы обрушивают свою силу на кряжистые отроги Альп, но там, внизу, где струится поток, радующий Град Бога нашего, мирты пышно произрастают у тихих вод, незатронутые порывистым ветром. Как велико внутреннее спокойствие Церкви Божией! Даже подвергаясь нападкам и гонениям, она имеет покой, который не мир сей дает, и который он, следовательно, не может и отнять: мир Божий, который превыше всякого ума, блюдет сердца и помышления народа Божиего. Разве не рисует эта метафора впечатляющую картину спокойного, непрестанного возрастания святых? Мирт не сбрасывает свою листву, он — вечнозеленый; и Церковь в свое тяжелейшее время окружена блаженной листовой благодатью; более того, иногда она давала больше всего зелени, когда зима была особенно сурова. Она процветала больше всего, когда страдания ее были наиболее жестокими. Следовательно, в стихе подразумевается победа. Мирт — это символ мира и многозначительный знак триумфа. Чело победителей увенчивали мирт и лавр; а разве Церковь не вечная победительница? Разве каждый христианин не превозмогает силою Возлюбившего его? И не в объятиях ли победы засыпают хранящие мир святые?