Остерегайтесь легкомысленного отношения ко греху. Во время обращения наша совесть настолько чувствительна, что мы боимся малейшего греха. Новообращенные ходят в благоговейной робости, в страхе Божием, чтобы ненароком не оскорбить Бога. Но увы, очень скоро нежное цветение на только что созревших плодах опадает от грубого соприкосновения с окружающим миром: чувствительный саженец юного благочестия превращается во взрослую иву, слишком гибкую, слишком податливую. Печально, но даже христианин может постепенно стать настолько невосприимчивым и черствым, что грех, который когда-то страшил его, больше его нисколько не тревожит. Люди постепенно свыкаются с грехом. Ухо, в котором грохочут пушки, не слышит слабых звуков. Поначалу нас страшит малый грех, но вскоре мы говорим: «Но ведь это — малый грех.» Затем случается другой, и еще один, пока мы постепенно не начинаем смотреть на грех как на незначительное зло, потом приходит нечестивая самоуверенность: «Мы же не впали в открытый грех. Да, мы слегка преткнулись, но устояли в главном. Может, у нас и проскочило одно нечестивое слово, но в основном разговор наш был выдержанным и строгим». И так мы преуменьшаем грех, накидываем на него покрывало, говорим о нем изящными словами. Христианин, остерегайся думать о грехе легкомысленно. Берегись, чтобы мало-помалу тебе не пасть. Разве грех — мелочь? Разве он — не яд? Кто не знает его смертоносность? Разве грех — мелочь? Разве не лисенята портят виноградники? Разве не крошечные моллюски образуют скалы, о которые разбивается корабль? Не малые ли удары повергают высокие дубы? Разве постоянно капающие капли не точат камни? Разве грех — мелочь? Он тернием обвил голову Искупителя и пронзил Его сердце! Он заставил Его претерпеть невыносимую муку, горечь и скорбь. Если бы вы могли взвесить мельчайший грех на весах вечности, вы убежали бы от него, как от змея, и ненавидели бы  малейшее проявление зла. Смотрите же на всякий грех, как на тот, что распял Спасителя, и вы увидите, что он «крайне грешен».