Совершенно очевидно, что уверенность, которую выражает здесь псалмопевец, была Божественной уверенностью (т. е. имела божественную природу — Прим. пер.). Он не сказал: «У меня достаточно благодати, чтобы все совершить самому; моя вера так устойчива, что не пошатнется; моя любовь так горяча, что никогда не охладеет; моя решимость так крепка, что ее ничто не поколеблет». Нет, он полагался только на Господа. Если мы предаемся уверенности, которая не зиждется на Твердыне вечной, то наша уверенность призрачнее сна, она рухнет и погребет нас под своими обломками, наполнив душу горечью и смятением. Все, что прядет природа, распустит время — к вечному смятению всех, кто одевался в одежду из этой пряжи. Псалмопевец был мудр, он полагался исключительно на дело Господне. Именно Господь начал доброе дело в нас; именно Он его продолжает; и если Он не закончит его, оно никогда не будет завершено. Если бы в небесном одеянии нашей праведности был хотя бы один стежок, который должны были сделать мы сами, тогда мы пропали; но вот наша уверенность: Господь, Который начал, совершит. Он все это совершил, Он должен все это совершить, и Он все это совершит. Наша уверенность должна основываться не на том, что мы сделали, не на том, что решили сделать, но всецело на том, что сделает Господь. Неуверенность нашептывает: «Тебе никогда не устоять. Посмотри, как порочно твое сердце, тебе никогда не победить грех; вспомни греховные удовольствия и искушения мира сего, которые осаждают тебя, ты, конечно, поддашься им и собьешься с пути». О да, мы неминуемо погибнем, если будем полагаться на свои силы. Если бы нам предстояло в одиночку вести наши хрупкие суда по такому бурному морю, мы, вполне возможно, в отчаянии отказались бы от путешествия; но слава Богу — Он совершит за нас и приведет нас к желаемой пристани. Уверенность не знает предела, когда уверен единственно в Нем, и не может быть предела стремлению обрести такую уверенность.